От автора: Единственный пока законченный рассказ у меня, который имеет больше одной части. Есть еще один, но он не подходит по содержанию уже никаким боком.
Отрывок: — А покажи свой хвост, — Фур ластился рядом, почти налегая на Катси своим телом. Его урчащий, вкрадчивый голос и смелые движения незаметно, неспешно обволакивали паренька в пьяную дрему. Кат знал, что вино пить было противопоказано, вот теперь и расплачивается.
Отодвинувшись, насколько это было возможно, он несколько смущенно и резко ответил:
— Нет.
Жанры: Слэш (тем, кому не нравятся однополые отношения - проваливайте), Романтика, Фантастика, Юмор (проскальзывает иногда)
Рейтинг: pg-13, есть легкие намеки на постельные сцены, не более. Если не заострять внимание, то они не заметны.

В уютно обставленной комнате царила суматоха, шум и беспорядок. Неожиданная новость вполне благополучной и уважаемой семьи Лукс — родился малыш с просто недопустимым недостатком — сокрушила до глубины души поместье на окраине маленького городка с названием Рисус. Хозяйка Спериана Лукс в недоумении пыталась объяснить своему мужу такое неловкое событие. Мальчик родился без хвоста. Нет, он был, но настолько короткий, что не превышал длины четырех сложенных вместе пальцев, хотя у уважающего себя мистера Тимиора Лукса был потрясающий хвост, еще при рождении превышающий длину десяти, а то и всех двенадцати пальцев.

Кто бы мог подумать, что такое случится, и не с кем-нибудь, а с мадам Сперианой и ее мужем? Тимиор, нервно меряя спальную комнату своей жены, пытался придумать, как удержать неприятную новость в пределах поместья Лукс и не пошатнуть свой недюжий авторитет среди горожан.

— Спера, дорогая, скажи мне, как такое могло случиться? — дама, порядком ослабленная после родов своего дитя и мало спавшая из-за всей этой суматохи, изредка следила за ним взглядом из-под полуприкрытых век, силясь разглядеть сквозь размытые образы. Пусть мадам Лукс уже было за двадцать пять, она с неохотой позволила завести себе первого ребенка. Вероятно, она знала, к чему это могло привести. — Что мне делать? Как нам быть?

Спериана глухо застонала, потирая глаза, затем приподнялась на локтях, прищуриваясь. Она смотрела на мистера Лукса с изможденной улыбкой, в уголках ее глаз собирались крупные капли слез счастья с примесями горя за неполноценность своей крови. Женщина начала говорить, сначала ее голос звучал глухо и невнятно, но затем она прокашлялась, и можно было разобрать слова:

— Тими, пожалуйста, не мельтеши перед глазами. Голова и так кружится, без твоей помощи, — ослабшие руки не сумели удерживать и далее даму, и она опала снова на постель, в шелковые объятия многочисленных подушек и одеял, — Лучше позови сюда Эмили и накажи ей: «Ни слова, никто, никогда и никому». Она девушка острого ума и сумеет понять, что это серьезнее, чем обычные поручения за клубникой к миссис Фестине или сбор трав на опушке Силве.

Муж новоиспеченной матери остановился и легко поклонился, на время прощаясь с дамой своего сердца. Когда он уходил, его песочного цвета хвост с кисточкой стоял ровно, словно труба, а кончик едва-едва подрагивал. Спера отметила, что Тимиору почти удалось скрыть свое волнение и страх по поводу ребенка.

А ведь ему не дали даже имя. Хотя, это не столь важно на данный момент. Нет, нужно назвать малыша сейчас, пока нет свидетелей, и никто бы не смог оспорить ее выбор. Спериана долго думала, отдыхая, и наконец, решилась встать, даже в ущерб своему состоянию здоровья.

Пари долго бранилась с Тими, она говорила, что у Сперы мало витаминов, ей нужен покой. Но муж, настырный и встревоженный выгнал старушку, пригрозив - она может не вернуться.

Падая, снова вставая, сдерживая слабость, мадам Лукс пошатываясь и придерживаясь за мебель и стены, медленно, но торопливо побрела к сероватой двери рядом с ее кроватью. Детская комната. Вся в белых и зеленоватых цветах, она отличалась от всей обстановки дома таким сочетанием. Кроватка, грубо сколоченная, стояла в дальнем углу, освященная светом тусклой масляной лампы. В благополучных семьях благородней считалось масло, нежели электричество.

Гулко отдавались по деревянному полу босые ножки миссис. Ее тяжелое дыхание могло показаться страшным. Но малыш не проснулся. Он даже не шелохнулся, когда леди Спериана наклонила кроватку в свою сторону и дотронулась холодными пальцами до внезапно горячего лобика дитя.

Да, хвоста почти не было. Лишь жалкий кусочек его, будто остальное отрубили, беспощадно лишая этого достоинства — носить длинный и сильный хвост. Тепло улыбнувшись маленькому спящему человечку, она провела по его щеке, и несильно дотронулась до розового носика. Дети для нее — неведомая игрушка, которую она встречала впервые. Что и говорить, мадам Лукс самая младшая в семье, обладательница самого хрупкого хвоста и горячего нрава просто не понимала, как в ней могло поместиться это нечто, которое другие ласково называют «малыш». Теперь же она знает, ничего, кроме благоговения, нежности и чуточку жалости сын у женщины не вызывает. Наклонившись, постанывая, она тихо, едва различимо прошептала в ушко ребенку:

— Ты вылитый Катси, — улыбнувшись, мать поспешила отойти от кроватки. Она услышала шаги. Тимиор вернулся вместе с Эмели. И последняя была зла, если судить по ее топанью, отдающемуся в ушах, — Ты вылитый Катси...

— Гляди, сейчас я перепрыгну эту бездонную пропасть, в которой летает дракон! — Катси чуть согнул ноги в коленях, при этом махая руками, словно ветряные мельницы, которые стоят всего в нескольких милях от города. Амора звонко рассмеялась, теребя свой длинный сероватый хвост, оканчивающийся гибким кончиком. Он был тонким, девочка его повреждала уже три раза за свою жизнь. Внешне она тоже была сероватой: темный волосы, пухлые щеки, маленький рост и тонкие запястья.

Дети находились в детской комнате семьи Лукс, где играли в отважных путешественников, которые ищут своего похищенного злыми драконами друга. Устроив бардак в помещении, они создали лабиринт, сквозь который им приходилось пробираться по определенным правилам. Если две кочки состоят из красных вещей, то нужно прыгать, скрестив руки на груди, если зеленые — можно только перешагивать, если синие — прыжок на одной ноге. Спасать нужно было Мая, младшего брата нашего героя.

Май всего на два года младше Ката, он похож на своего отца столь явственно, что старший брат просто терялся на фоне семьи. Зеленые глаза, вытянутое и узкое лицо, смуглая кожа и жесткие соломенного цвета волосы. Большей частью дамы восхищались детьми Сперы, но были те, кто косо смотрел на старшего сына, замечая некоторую странность — никто не видел хвоста Катси. Некоторые списывали это на стеснение подростка, а иные глубокомысленно хмыкали, прозрачно намекая на заинтересованность некоторых господ в силу подобной таинственности.

Но вернемся к драконам. Кат несколько секунд решался, оттолкнулся, а потом шмякнулся на пол, нелепо растянувшись на вещах. Сначала мальчишка не поверил в свою неудачу, но затем почувствовал боль. Глаза защипало, а руки непроизвольно коснулись ушибленного места. Амора снова засмеялась, не поняв трагичность произошедшего, и замолкла лишь в тот момент, когда ее приятель по играм, охая и всхлипывая, звал Эмили и уходил, грозя кулаком бедным игрушкам. Вскоре они дорого заплатят за свою ненадежность.

Из дальнего угла посыпались вещи — Май раскапывался, услышав звуки удара. Его лицо выглядело заспанным, а на коже остались отпечатки от складок тканей. Размахивая довольно-таки длинным хвостом, он поспешил на выход, пока взрослые не увидели, что они учинили. Больше всех достанется Аморе и Катсу, ну, а младший брат получит выговор не только от няни, но и от отца.

Эмили пришла с запозданием. Крепко удерживая мальчишку, она грозно осмотрела комнату, но затем ее лицо смягчилось. Она глубоко вдохнула и, поправив полы рабочего платья, успокаивающе проговорила Кату:

— Малыш, это всего лишь ушиб, который пройдет, если ты не будешь про него вспоминать, — утерев ребенку слезы, няня присела на стул. После того как малышня наиграется, ей еще придется разгребать этот завал и отчитываться Спериане и ее мужу о случившемся.

— Зачем ты прыгал, Катси? Ты ведь знал, что не сможешь перемахнуть такое расстояние.

Взрослая обняла мальчика, гладя его по спине. В комнате повисла тишина, юная леди Амора подошла поближе, почти неслышно ступая по полу. Ей было интересно, что сделает Эмили. Почему она не отругала их, хотя обычно так и делала? Почему она так нежна, если раньше не скупилась на выговоры и наказания? Это оставалась загадкой.

— Эми, почему Катс не использовал хвост, когда прыгал? Тогда бы он точно не упал, — девочка не понимала, как он не использовал то, что ему, по идее, должна была дать природа. Няня отстранилась, недоверчиво глядя на любопытствующую:

— Не на все вопросы найдутся ответы. Кое-что лучше придержать у себя, чтобы не возникло глупых, изредка опасных ситуаций, — тепло улыбнувшись, Эмили ушла, не оборачиваясь на малышню и не трогая ни одной вещи в их комнате: - Уберетесь сами. Большие уже. По десять лет как-никак.

Прошло несколько минут, и Катси зашевелился. Гордо вздернув нос, он уселся на маленький стульчик, уронив с него все маленькие фигурки так любимых им оловянных солдатиков. Ами, уселась на месте рядом, подложив несколько мягких подушечек под пятую точку.

— Почему ты не воспользовался хвостом? Это же глупо, — ее невинный взгляд сверлил мальчика, не давая ему успокоиться. Он не знал, что же ответить приятельнице, не оскорбив ее и не нарушив обещанию «не говорить про свой дефект», отвернулся и опустил голову, кусая ногти. Катси хотел поведать свою тайну, но родители к этому не располагали. Что-то болтали про важное только им положение в обществе и благополучие семьи. — Почему ты не хочешь отвечать, Катс?

— Тебе это ненужно, Ами.

— У него просто хвоста нет, — расплывшись в хитрой ухмылке, из дверного проема показалась голова Мая. Судя по запаху, он был на кухне и сумел достать кое-что вкусное.

— Есть, — Катси возмутился, даже забыв про обещание ничего не говорить. — У меня есть, просто он слишком маленький. Мама сказала, что это не дефект, но все равно мне сложно будет так жить... Мне нравится мой хвост. Он намного лучше твоего, — показал пальцем мальчик, — им можно только мусор подметать или красить забор. Вот так.

— Ах так, — завязалась потасовка, в которой никто не пострадал. Вечером все помирились, сказав пару комплиментов про хвосты, а Амора весь последующий день упорно пыталась узнать, чей же хвост у Катса. Поздней ночью, вдоволь наобщавшись, она произнесла в пустоту:

— ...Есть, просто слишком маленький...

— Какую задачу нужно решить, леди Мэллер? — Катси сидел в кабинете отца вместе со своей наставницей, сменившей Эмили. Тимиор, скрипя зубами, выделил ему эту комнату, чтобы подросток смог полноценно заниматься учебой и не отвлекался на Мая. Преподавательница молча подала ученику пергамент, на котором ровными строчками было написано три задачи. — Благодарю.

Всеми силами стараясь выглядеть, как обычно себя ведут взрослые при посторонних людях, Кат взял листок тремя пальцами, оттопырив немного мизинец. В последние три года родители усиленно готовили мальчика умственно и физически. На помощь пришла дальняя родственница Сперы. Женщина, имея за плечами двадцать лет стажа преподавания в частных школах, согласилась обучать ее сына на условиях бесплатного проживания. Она не была зажиточной, даже не всегда могла себе позволить купить пару новых, приглянувшихся туфель.

«Химия», — с тоской подумал паренек, одной рукой придвигая к себе баночку с чернилами, а другой — пытаясь найти ручку. Леди Мэллер хмыкнула, присаживаясь в кресле, чуть поодаль от рабочего стола. Она знала, что ее подопечный не любит эту науку, слишком она непредсказуемая. А если неправильно посчитать количество какого-либо элемента, может произойти что-то опасное. Так было однажды, когда Катси без ведома более опытных попытался воспроизвести опыт с азотом... После он знатно получил и от родителей, и от няни, которая еще стояла при нем, и от новоиспеченной наставницы.

Кат приступил к выполнению теоретических заданий. Если ответы будут верным, далее последует практика, где он будет самостоятельно, пусть даже и под чутким руководством преподавательницы, измерять массу, выпаривать жидкость и далее по списку и условиям для проверки.

— Из двухсот пятидесяти граммов двадцатипроцентного раствора хлорида калия... — в последнее время мальчишка говорил себе вслух те слова, которые хотел запомнить. На данный момент это нужно было для того, чтобы правильно, не ошибаясь, записать условия, — Выпарили сто миллиграмм воды... Значит, нужно поставить пред водой минус. Какой стала массовая доля соли в растворе? Леди Мэллер, массовую долю нужно обозначать буквой омега?

В спешке записать свои мысли Катси допустил небрежность, и чернильные капельки окрасили пергамент в синеватый цвет, этакий леопард. Про себя чертыхнувшись, помня наказ отца при редкой встрече «никогда не употреблять непристойных слов в присутствии дамы», он переписал все заново. Задания на удивление были легкими, и наш герой справился с ними спустя совсем немного времени.

— Леди Мэллер, готово. Вы не могли бы проверить? — паренек оторвался от проверки коряво исписанного листа и заметил, что преподавательница куда-то ушла, а в комнате стоит Тимиор, сжимая в руках трость. Он повредил ногу, когда чинил крышу по прихоти Сперианы. К сожалению, хромота осталась на память. Катси вздрогнул, пытаясь резко встать и поклониться предку, но оступился и совсем не красиво упал бы, если бы не ухватился за угол стола.

— Отец, — пристыжено, с покрасневшими щеками и широко распахнутыми глазами, поприветствовал неожиданного гостя в своем собственном кабинете. Тимиор со скрытым раздражением махнул рукой и уселся на деревянный стул, смахнув с него стопку книг.

— Давно не виделись, — мужчина крутил в руках трость, подбирая слова для разговора. По его несколько тревожному взгляду Кат понял, что мать не знает о том, чего хочет его отец. — Время быстро проходит, Катси. Тебе уже скоро четырнадцать. Ты ведь знаешь, что это означает?

Конечно, он знал. Спериана еще несколько лет назад просветила мальчика по поводу церемонии, честно сказав, что по внешности будут судить о его личности, а по личности вынесут и вердикт о семье. И если качества хвоста покажутся обществу неприятными, неправильными, то не спасут ни прошлые заслуги перед городом, ни деньги. Паренек кивнул, опустив взгляд.

— Хорошо. Твоим младшим братом, Маем, заинтересовались влиятельные господа. Мадам Элберет изъявила желание связать браком ее единственную горячо любимую дочь и объединить рода Лукс и Моменти, — Тимиор делал большие паузы меж словами, пытаясь высказать предложения более мягко.

— Моему брату повезло, отец. Я рад за него и думаю, что для леди Аморы не сыскать лучшей пары, — Катси стоял в напряженной позе, выпрямив спину и держа руки, которые так и не выпустили листок с решениями, на весу. Когда придет наставница или позовут на обед?

— Да, я тоже рад... Но, она пока не решила точно. Ее крайне возмутило скрытие от общества твоего хвоста. Мадам Элберет подождет твоей церемонии и тогда решит, нужно ли заключать союз. Нет, я тебя не виню в... — отец шумно вздохнул и сжал руками виски, выронив трость. Повисло неловкое молчание, но паренек уже примерно догадывался, что хотел сказать его предок.

— Я мешаю? Извини, не хотел... — он улыбнулся, пряча за улыбкой обиду и пустоту. Мальчик сделал шаг-другой, а затем осмелел и непринужденно направился к выходу. — Доброго дня, отец.

Прежде чем прикрыть дверь, Катси услышал приглушенный голос мужчины:

— Спасибо, что понял. Мне жаль, мне очень жаль.

Сын понимал своего отца, он знал, каких усилий Тимиору стоит этот авторитет, этот дом, эти приемы. Но все же, если так получилось, то что поделать? Наш герой пока ответа не нашел.

Раздумывая, не отойдя от мыслей о своей ненужности семье, Катси забрел в столовую. В ожидании начала трапезы там уже сидели Спера, Май и леди Мэллер. Мать паренька выглядела несколько взволнованной. Кажется, это она послала отца за занимающимися, чтобы они спускались обедать в кругу семьи. Май играл с ложками, пытаясь согнуть каждую, лежащую пред ним. Серебро к счастью не гнулось. А леди Мэллер была более чем невозмутима. Подросток невольно позавидовал ее выдержки.

За этой женщиной кроется небольшой недостаток. Она не любила детей, обучая их. И когда сама родила, то просто не смогла вырастить ребенка самостоятельно. Леди Мэллер отдала его в приют города Рисус. С тех пор она неоднократно возвращалась забрать свою кровь, но ей отказывали. Если раньше молодая учительница могла расплакаться из-за порванного платья, то сейчас ее вряд ли тронет смерть одного из близких людей. Жизнь отточила личность этой дамы, выставив напоказ жесткость с безразличием.

Кивнув родительнице и брату, Кат уселся по правую руку от матери рядом с наставницей. Розанна, новая кухарка, суетилась и бегала из комнаты в комнату. Это ее первое обслуживание семьи Лукс. Она волнуется. Для начала трапезы нужны все члены семьи и все гости. Последние прибыли, а вот глава рода появляться не спешил. Сглаживая тишину, сам от себя такой смелости не ожидая, заговорил Май:

— Амора может стать моей женой, как мне исполнится четырнадцать, как и тебе, — хвастался. Он это любит. Катси изобразил на лице радость, изредка вставляя нужные вопросы. Мальчишка болтал о своей жизни, когда он, наконец, обретет право на голос, как он будет жить один, возможно, даже вместе с невестой. Май доволен подобной ситуацией, для него это веселая игра, в которой не сможет произойти ничего плохого. Ну, по крайней мере, нашему герою казались слова именно такими. Немного наивными, звучащими по-детски. Минут через двадцать вошел в столовую и Тимиор грузной походкой, припадая на одну ногу и тяжело вдыхая и выдыхая воздух. Спериана скривилась, увидев супруга.

— Ты снова курил? — она даже чуть привстала со стула. Голос мадам Лукс звучал бы грозно, если бы не был столь тонким. Сейчас ее возмущения могли вызвать разве что улыбку, - Сколько раз я говорила об их вреде? Тебе уже за сорок, а ведешь себя как десятилетний мальчишка. Где ты их достал? Я же все выкинула. Все, до последней сигары. До последней щепотки табака.

Она уселась за стол, гневно высверливая две дырки в мужчине, пока он устраивался и готовился к обеду. Май притих, Катси подобрался, немного отодвинув свой стул к матери.

— Дай хоть раз в несколько месяцев мне свободы, совсем задрала со своими глупыми убеждениями. Я сорок два года курил, ничего не случилось, столько же еще и прокурить смогу, — глава семейства заправил край большой салфетки себе под горло. — Розанна, разноси блюда да побыстрее. Я умираю с голоду.

Девушка засуетилась пуще прежнего. Спера сминала пальцами скатерть. Кат подумал, что если бы Тимиор подошел пораньше, то Рози уже смогла бы все разложить как нужно. Трапеза проходила в тишине. Одни из самых сложных по атмосфере традиций — это обеды по выходным. Должна собираться вся семья, проживающая в доме. Но не все ладят, как бы хотелось. Наш герой первый покинул комнату, направившись к себе. Его настрой не располагал к философским рассуждением матери и учениям леди Мэллер. Хотелось покоя.

Паренек безумно боялся предстающей церемонии, пусть она и выглядела, как призрачная преграда пред взрослой жизнью. Он бы не за что не посмел дерзнуть и показать свой хвост у всех на глазах. Даже Май не всегда мог не вызывать стеснения у старшего брата. Возможно, это комплекс. Да, это комплекс. По поводу внешности. Но, может как-нибудь избежать этого ритуала? Как помочь его семье не опозориться у общества на глазах?

Катси взял с прикроватной тумбочки фото всей семьи. Это одно из немногих изображений, выполненных современной техникой. Мир разделился будто бы на три части: интеллигенцию, которая мало признавала правильными любые усовершенствования типа телефонов или электронных часов; свободных людей, пользующихся всеми средствами без особых опасений и предрассудков; шагающих в ногу со временем, не признающих прошлых норм и средств. На снимке родственники изображены радостными, улыбающимися. Наш герой закрыл свою фигуру пальцами, чтобы посмотреть на получившееся. А почему бы и нет? Он забылся в мыслях, не заметив гостя.

— Катс, — это был Май, — ты грустишь из-за меня?

Двенадцатилетний мальчишка, уже переодетый для прогулки, без предупреждения запрыгнул на братскую кровать, повалив также и Ката. Оный не успел увернуться и нечаянно уронил фото. Раздался звук разбивающегося стекла.

— Нет, конечно. Как же я могу из-за тебя грустить? Ты о чем? — он лежал на спине, на его животе устроился Май, заглядывая в глаза и удерживая его руки строго по бокам, — Просто, как мне быть? Я не хочу рушить то, что уже построили родители. Мне кажется, я лишний.

— Нет, ты не лишний. Ни в коем случае, — младший брат привстал на локтях, — Папа рассказал о произошедшем. Я боялся, что ты уйдешь. Это было слишком резко с его стороны.

— Уйти? Почему?

— Ну, не знаю. Он вроде бы и ничего не высказал, но мне все равно за папу стыдно, — Май слез с парня, усаживаясь рядом, — Тем более он не сказал одной вещи: тобой тоже интересуются влиятельные господа. Откуда-то издалека. Правда, они не хотят выдавать за тебя замуж своих дочерей.

— А что же они тогда хотят сделать? — Катси повернулся на живот, опустив взгляд. Если это не дамы, то значит, джентльмены. Странно... — Ладно, можешь не говорить. Меня мало интересуют всякие глупости.

Он резко поднялся, хватаясь за бока Мая. Щекотка. Младший ее просто не выносил... Отвлекался.

Амора чувствовала легкий укол тревоги. В своем возрасте она уже научилась повиноваться интуиции, если вдруг та решит о себе заявить. Шурша длинными юбками, стуча каблуками по каменным плитам дорожек в саду, девушка спешила проведать своего приятеля, бывшего друга по играм.

Корсет, который заставляла одевать ее бабушка, крепко стягивал грудную клетку, едва давая продохнуть неуместно жаркий для начала июня воздух. Больше в обычной одежде Ами ходить не имела права, она происходила из высокой касты, интеллигенции. А у нее есть свои правила.

Вслед донеслись несколько удивленные возгласы Мая и Тимиора, заметившие уход одной дамы из их компании. Беседа проходила спокойно, об неинтересных вещах, таких, как погода или недовольство нововведениями. «Что еще придумают эти ученые, чем они еще решат потешить свои развращенные умишки?» — Элберет в большинстве разговоров на эти щепетильные темы вела себя одинаково. На бабушку миледи не могли повлиять годы и новое отношение как к науки, так и к новому в целом.

Но девушку не волновали выпуски техники или загрязнение воздуха вследствие человеческой деятельности, она больше тревожилась по поводу Катси. Он не вышел ее встречать, хотя не позволял ранее себе подобного отношения. Подростки не общались уже несколько месяцев, и если бы мальчишка решил бы отдалиться от мадемуазель Аморы, то написал бы прямо в письме, ничего не тая и не приукрашивая.

Спериана на вопрос о своем старшем сыне глубокомысленно промолчала, а Май так ничего конкретного и не сказал. И сейчас, на свой страх и риск, Ами бегала, как обычная девчонка по этажам дома без разрешения и знания хотя бы примерного плана особняка. Девушка могла заблудиться, но благодаря работающей теперь на кухне бывшей няни дошла до комнаты своего друга без особых проблем.

— Катси, — Амора нерешительно остановилась подле двери, боясь постучать. Мало ли, может действительно не рад ее видеть. Или же находится в неподобающем виде. А вдруг его там нет? Вдруг его семья скрывает информацию с каким-то злым умыслом? — Ты здесь?

Набравшись решимости, героиня мягко, почти неслышно постучала по лакированному дереву. Послышался скрип. Незаперто. Подобрав юбки и кое-как пригладив растрепавшиеся волосы, она заглянула в комнату. Мягко говоря, там был беспорядок. Вещи вместо того, чтобы находиться в гардеробной, разбросаны по полу, а небольшая кучка покоилась на кровати. С книгами обстоятельства складывались не менее печально. Играла музыка. Несмотря на старый уклад жизни, звучало из новенького радио. Сам же хозяин помещения скрылся за шторами, застыв в нелепой позе.

— Катси? — спросила Ами, подходя вплотную к окну и отдергивая ткань. Приятель стоял в современной одежде: светлые джинсы и футболка с нелепым, размазанным рисунком. — Что это?

Мисс Моменти приподняла бровь, качая головой. Кат вышел из своего укрытия, пристыжено отряхивая с джинс приставшие белые и зеленые нитки. После поцеловав протянутую руку для приветствия, он отошел от своей приятельницы, собирая со стола плотную бумагу и чернильницу с перьевую ручкой.

— Ами, рад тебя видеть, — мальчишка улыбнулся ей, укладываясь на кровать поверх вещей и обмакивая ручку в чернила. — Присаживайся. Прости за беспорядок, я вскоре все уберу.

Девочка уселась рядом, с удивлением смотря на то, что он пишет. Сначала ее лицо выражало ошеломление, затем возмущение, а под конец и испуг. Схватив попавшуюся в руки статуэтку, Амора сжала ее настолько сильно, что та треснула и поранила ей руки. Дама этого не заметила.

— Ты уходишь?! Но почему? — Катс подул на чернила, ожидая, когда они засохнут и не смогут испачкать бумагу, затем сложил листок пополам и провел пальцами по его краям. Парнишка не спешил смотреть на собеседницу, занимая себя другими, бессмысленными делами. — Я жду ответа. Как такое можно понимать?! Что тебе не нравится? Так ты поэтому не хотел выходить. А может, это твои родители тебя выгоняют? Тогда понятно, вот почему они ничего не сказали.

Леди Моменти встала и, уперев руки в бока, хватая ртом воздух, гневно смотрела на сына Тимиора.

— Нет-нет, что ты? — Кат испуганно выронил пергамент. — Только не кричи. Тебя могут услышать. Никто не знает, что я ухожу. Потому я и написал эту записку... — он опустил взгляд вниз, рассматривая шлепки, которые впервые одел на себя в эти четырнадцать лет. — Ты пойми, я не хочу ничего никому портить. Не хочу опустить свою семью. Да и Май, ты... В общем, не могу объяснить.

Катси уселся на пол, сжав виски и раскачиваясь из стороны в сторону. В его планы не входил приход Аморы. Лучше бы она это узнала от его младшего брата, пусть разозленного или испуганного, но не от своих глаз и ушей. Девушка подошла и расположилась рядом, безнадежно сминая официальное платье и теребя в руках серый и тонкий хвост с розовым бантом на конце. Она обняла друга по играм, будто закрывая оного от окружающего мира. В комнате было тихо, лишь радио равнодушно повторяло одну и ту же веселую мелодию, да и от окна доносились отдельные слова мадам Элберет и Сперы.

— Я все понимаю. Но все же, зачем? Разве ничего нельзя изменить? — спросила Ами шепотом на ухо Катсу. — Это твое дело. Но я буду тебя помнить.

Катси устал, он вымотался за эти несколько дней, пока выбирался из Рисуса. По глупости побоявшись взять кое-какие съестные припасы, парнишка приговорил себя к нескольким дням голода. Нет, деньги у него, конечно, были и немалые, но в родном городе покупать что-либо, где все друг друга знают — верх глупости.

Шлепая по обочине дороги, спотыкаясь об особо большие камни, глотая пыль, он упрямо пробирался к среднему городу. Наш герой полагал, что даже если его и будут искать (а это вряд ли), то он сможет затеряться среди разномастной толпы, сотен имен на все лады и во множестве домов: многоэтажных и частных.

Рядом, очень близко от подростка, проезжали новейшие модели техники и старые традиционные кареты. От всего этого шел шум: кони ржали, хозяева автомобилей подгоняли экипажи, выкрикивая что-то о устаревших тарантайках, оные им огрызались, с презрением вдыхая запах выхлопных газов.

Пару раз останавливались вокруг Ката, спрашивая у него почему он идет один в такой нетипичной одежде. Некоторые из них предлагали довезти до дома, но паренек отказывался, с опаской на время уходя от дороги. Мало ли, что взбредет им в голову.

Добрался до населенного пункта Катс только под глубокую ночь. Шатаясь из стороны в сторону, засыпая на ходу, он зашел в небольшой магазинчик, купил что-то вроде ужина быстрого приготовления и съел его в этом самом магазине.

Затем, дождавшись, пока его закроют, Катси Лукс забрался в помещение через окно, больно оцарапав щеки и бока торчащими мелкими осколками стекла из него. Порядком устав и растеряв все последние силы, мальчишка спрятался под прилавком и уснул, забыв хотя бы прикрыть свою тушку покрывалом.

Снился пареньку кошмар, связанный с дорогой, домом, семьей и Аморой. Последняя в самом конце ужасного видения почему-то превратилась в злую горгону, распрыскивающую яд своими волосами-змеями. А еще она что-то кричала, гневно размахивая руками пред его лицом. Только потом, очнувшись от забытья и чуть-чуть приоткрыв светло-карие глаза, Катси понял, что это была не Амора, а продавец, у которого он покупал накануне ночью полуфабрикат для ужина. И да, этот юноша находился не в лучшем расположении духа.

— Парень, скажи, откуда ты взялся? — тормошил он свою неожиданную находку. — Как тебя зовут? Зачем ты разбил окно?!

Не видя ответной реакции, хотя бы стона от такого к себе отношения, работник магазинчика тяжело вздохнул, встал и ушел. Затем он поднял мальчишку на ноги и побрызгал ему в лицо холодной водой из бутылки. Глаза защипало, минералка пробуждала получше будильника.

— Упс, — только и сказал Катси, уже с испугом смотря на незнакомца. — Здравствуйте. Я не хотел, право, портить ничье имущество. Я нечаянно. Просто устал. Но я могу заплатить Вам за разбитое стекло, — наш герой полез в карманы, разыскивая деньги. Как ни странно, но их там не оказалось. — Хах, кажется, я их где-то обронил.

Покраснев, он высвободился из рук продавца, виновато кивая и поправляя смявшуюся одежду. Она неприятно пахла потом и пылью, щекоча нос Катса.
В помещении было душно, даже несмотря на работающий кондиционер. Некоторые холодильники с мороженными продуктами потекли, собирая талые лужи около своих ножек.

Всего одно разбитое окно могло так навредить продовольствию, а ведь об этом мальчишка даже и не подозревал. Прошаривая глазами пол в поисках кошелька с деньгами, он невнятно лепетал извинения и отходил все дальше к выходу.

— Как тебя хоть зовут, чучело? — подняв брови и качая головой, спросил юноша. Все это время он стоял, облокотившись о прилавок и с интересом рассматривая нарушителя спокойствия. — Где твоя семья?

— К-катси, — ответил наш герой. — У меня нет семьи, на данный момент. Я сам по себе.

— Я тебе не верю. В таких шмотках пацаненку ходить... Не верю я тебе, парниша, — работник прищурился. Хвост его раздраженно метался из стороны в сторону. Черный мех блестел в свете тусклых ламп. Кат отметил, какой сильный и длинный у него хвост. Хотя, какое это имеет значение здесь, в той зоне, собравшей все слои общества? — Но будем знакомы. Мое имя Маркус, но можешь звать меня Марк.

Он протянул руку для приветствия, Катс ее пожимать не спешил, но несколько расслабился. Зевнув и вытерев соленные капли с лица, он несмело улыбнулся юноше.

— Вас зовут Маркус. Приятно, весьма приятно с Вами познакомиться. Но отчего же Вы мне не верите? — паренек посмотрел на свои уже бурые джинсы и снял шлепанцы. Все равно ноги такие же чистые, как и этот пол. — Если Вы про одежду, то она загрязнилась. Я не позволяю себе разгуливать в подобном, нелицеприятном виде. Прошу меня извинить еще раз за неподобающий вид.

Марк хмыкнул, скрещивая руки. Его забавляло поведение мальчишки, он никогда не слышал такой манеры речи от подростка, четырнадцатилетнего ребенка.

— ...не знаете ли, где можно найти недорогую гостиницу?

Продавец прослушал большую часть фразы, думая о том, откуда же это чучело взялось. Последовало молчание, которое тяжело давило на ушные перепонки Ката.

— Конечно, я знаю отличное место, где ты сможешь жить, Катси.

Маркус оказался не таким раздражительным, как показалось сначала Катсу. Этот магазин был его собственностью, и жил он недалеко от этого места. Завел магазин себе этот юноша не по своей воле, да и не своими силами. Его мать немножко подстуетилась, чтобы у ее сыночка было нормальное будущее, как она считает. Наш герой, можно сказать, стал и роком его, и облегчением.

Марк не отпустил Катса куда-то жить, а предложил сделку. Мальчишка, как нуждающийся в крыше над головой и пропитании, будет работать в магазине, и взамен он сможет жить вместе с Марком и получать от пяти процентов до четвертой части от прибыли за месяц. Это помимо одежды и пищи.

Кат согласился, понимая, что вряд ли тот говорит это всерьез. Он честно учился работать с техникой: овладел кассовым аппаратом, пытался понять, что от него хочет сотовый телефон, старался не брезговать такими вещами, как сигнализация или аппарат по проверке на подделку денег. Маркус нередко насмехался над ним, удивляясь его дикости. Как после оказалось, знакомый не врал насчет пяти процентов от выручки.

Наш герой не поверил своим глазам, когда пред его носом помахали аккуратной и небольшой пачкой денег. Немного, всего несколько сотен. Но это было более чем достаточно для подростка, не обременяемого житейскими вопросами. Марк ухмыльнулся, кладя купюры на кухонный стол:

— Неплохой месяцок, судя по прибыли. Но блин, если бы ты не свалился, как снег на голову, то он мог быть еще более приятным, — ему пришлось снова покупать около половины мороженых продуктов. В любой день могла прийти проверка, тем более на такой мелкий бизнес, пусть и с поддержкой матери, работающей в администрации. — Как я могу понимать, ты уже большой мальчик?

— Конечно, — гипнотизируя пачку денег, ответил Кат. — Мне уже есть полные четырнадцать. Я бы получил документы о социальном статусе, но этого никак нельзя сделать без справки на жилье. А если поведать настоящий адрес, может произойти весьма неприятное событие.

— Не беспокойся на этот счет, дорогой мой. С моими связями можно сделать почти все, что угодно. Достанем мы тебе эти треклятые бумажки, — знакомый махнул рукой, облокачиваясь на стул, а после и падая. Рука соскользнула со спинки.

Раздался звук подающего тела. Упала и злополучная мебель. Катси подавил смешок, закрыв рот руками. Уголки губ то и дело, вопреки этикету, расползались в широкой улыбке. Пришлось их немного прикусить, чтобы не обидеть этого юношу. Маркус угрюмо встал, пнул стул и недовольно покосился на мальчишку, возмущаясь:

— Молчать, мелочь. Мне, черт тебя подери, побольше твоего будет. На целых пять лет, — наш герой уже просто не мог сдержать смех, перегибаясь пополам. — Нет, посмотрите только. Да, я упал. Да, я немного неуклюж. Да, это не в первый раз. Елки-палки, можно же тебе, мелкотне, понять всю мощь моих мыслей, если задумавшись, я могу себя уронить, — замечая, что делает только хуже, он не только умолк, но и сам рассмеялся. Стоит признать, что юноша весьма рассеян, что и приводит к разному роду казусам. — Давай, что ли, окно закрой. Дышать нечем, духота страшная. А я пока кондик включу.

Сделав все, как он сказал, Катси направился в небольшую гостиную, где был Марк. Оный расположился уже на стареньком, несколько потертом диванчике.

— Почему, собственно, я и начал разговор на эту тему. Я хочу сегодня расслабиться. Весь месяц пахал, как обычный рабочий, в рот ни капли. Сегодня оторваться бы, а чтобы и ты не скучал, я предлагаю тебе пойти со мной. Ребекка продает отличное вино. Она его сама выращивает за городом. Ты, должно быть, видел виноградные лозы. Это ее все.

Он заглянул парнишке в глаза, уговаривая не столько словами, сколько мимикой. Катс нахмурился, пытаясь понять: нужно ли ему это или нет. Ему ранее наливали подобный напиток, и он был настолько разбавлен, что походил на розовенькую водичку с едва-едва чувствующимся вкусом и без запаха.

Тогда Кату не очень понравилось вино, но, может быть, это из-за родителей. Или попалось некачественное. Нет, у Лукс никогда не было ничего плохого. Покачав головой, он прикрыл глаза. Маркус включил свет в комнате, за окном медленно, но верно, начинало темнеть. Кондиционер работал, мерно гудя, выбрасывая холодный воздух в высоту. Ноги у мальчишки начали неметь, и он полностью залез на диван.

— Ты уверен, что стоит пить алкогольное? Тем более не дома, — он скривился, вспоминая, как однажды знакомый гость на одном из приемов так напился, что его не держало на ногах. — Хмельная голова не есть хорошо. Зачем это тебе?

— Говорю же, оторваться. Иначе буду злой, придирчивый, язвительный, наглый... Плохим буду я, — Марк подмигнул. — Это не одна из причин. Мне нужно внимание, я одинокий, бедных холостяк.

Юноша изобразил тоску, опустив голову. Он желал приятно пообщаться с дамой, да и не только этого. А работая в магазине, куда мало ходят молодые леди, вряд ли можно найти приятного и романтично настроенного собеседника противоположного пола.

— Да и ты можешь подцепить кого-нибудь. Главное, чтобы тебя не заприметил кто-то. Ну что, согласен, мелочь? — Катси озадаченно кивнул, не понимая, как это его могут «заприметить». — Если появятся на горизонте проблемы — ты зовешь меня… Есть нормальная одежда? Да, вроде должна быть. Мы же покупали шмотки, если мне не изменяет память. Что же тебе из них напялить? Я знаю! Пусть это будут те синие бриджи с большой колибри спереди и белая майка с каким-то непонятным иероглифом.

Продавец собственного магазина спрыгнул с дивана и начал мерить шагами комнату, выискивая одежду, свою и малолетнего приятеля. Себе он отобрал черные брюки, легкую рубашку с изображенной на груди красной розой (для особых случаев) и овальные очки с прозрачными стеклами. К сожалению, для Катса майка оказалась грязной. Она пылилась на балконе, облюбованная соседкой кошкой. Пришлось одевать песочного цвета футболку, без рисунка. Любящий сочетать не сочетаемое юноша все же нашел более-менее оптимальный вариант. Светлый верх контрастировал с темными волосами, а синий низ - создавал эффект зебры.

— Марк, ты уверен, что это нормальный вид? Я и в зеркало смотреть стесняюсь.

Катси втянул голову в плечи, прячась от назойливого взгляда Реббеки. Эта женщина настолько пронырлива, что он ей выложил почти всю свою историю, даже этого и не заметив. Да еще и ее участливая улыбка, когда она подливала все больше и больше пьянившего напитка. Ребби, как ее назвал Марк, знала, как пополнить свою копилку сплетен и вытянуть как можно больше денег из своих клиентов.

— Вам, леди, не стоит меня жалеть, — взглянув в пустой стакан, после долгого молчания ответил Кат. — У меня есть хорошие друзья, да и с проблемами пока что я могу справиться и без помощи незнакомки, пусть такой очаровательной, как Вы.

Девушка залилась краской, с наигранным смущением качая головой. Наш герой был единственным, кто сидел рядом со стойкой, остальные разбрелись по небольшому залу, собираясь в компании за столиками. Маркус тоже куда-то запропал, подхватив с собой нескольких особ, очевидно, не последних стоящих по красоте и невинности.

— Ни в коем случае, Катси, — Реббека протерла все бокалы, вытерла стойку по нескольку раз и уже просто не знала, чем ей заняться еще, кроме разговора с новым гостем в своем заведении. Но положение спас еще один посетитель, раскрывший дверь не как большинство людей — руками, а ногой. Выражение лица этого человека выглядело несколько воинственно, если не сказать, даже агрессивно.

— Ребб, дорогая моя куколка, не хочешь ли ты угостить своего старого приятеля? — с нотками веселья на пороге заявил этот чудак, снимая очки с зелеными стеклами. Он пританцовывал и мотал рыжим хвостом из стороны в сторону так, что Катс, волей-неволей, потупил взгляд, завидуя его пышностью. Запрыгнув на высокий стул, он облокотился о стойку, привлекая внимание всех в помещении заведения, тарабаня острыми ненастоящими ногтями по пластику столешницы. Реббека, приняв вполне серьезный вид, ударила оного по рукам и молча подала ему длинный и узкий стакан.

— Благодарю, — юноша посмотрел по сторонам, замечая соседа, которого не увидел ранее. Смело мигнув ему, он подвинуться со стулом чуть ближе, вызывая смущение у нашего паренька. Этот слегка нагловатый посетитель выглядел лишь немногим старше его самого. Немного закругленные черты лица, зеленые глаза и рыжие волосы с явными белыми прядями у висков. Катс предположил, что ему пришлось пережить что-то страшное, раз он поседел раньше времени. — Если ты у меня спросишь, почему меня не было больше полутора лет у тебя, я отвечу — скрывался. Но меня поймали, к сожалению.

— Это видно по твоему кончику хвоста, Фуриус, — смеясь, ответила хозяйки заведения. — В который раз тебя поймали. В шестой? Или десятый? Я, правда, не помню, когда применяют такое наказание. Мы, как ты видишь, не скучали, хотя, иногда пробивало на смех, когда тебя припоминали с этим шуточками, которые ты превосходно вытаскивал из себя, тем самым выходя из щекотливых ситуаций. Но все же, дорогой, если и далее будешь называть меня куколкой, то тебе могут весь хвост отчекрыжить заодно с языком.

— Язык мой — враг мой, — сбавив тон, примирительно сказал Фуриус. — Решила остепениться? Не ожидал, не ожидал. Но если одна куколка занята, почему бы не найти другую? Эй, красавица, как тебя зовут? — насмешливо, повернувшись и прищелкнув языком, он обратился к Катси. Зал наполнился смехом: тихим, злорадным. Но затем все стихло, только Фуриус также внимательно впивался в него взглядом, внезапно оказываясь совсем рядом. Ребби, что-то проворчав, ушла звать кого-то, а остальные отвернулись от них, продолжая свои ранее прерванные темы. — Ты слышала мое имя, но можешь меня звать и менее официально. Фур, например.

Издав нервный смешок, Катс попытался сохранять вежливость, как его и учили в семье. Но так его еще никогда не оскорбляли.

— Увы, Фур, но я вынужден Вас огорчить. Я не дама, не леди, и даже не мадемуазель, — он скорбно покачал головой, смотря открытым взглядом на юношу. Его глаза с несколько размытым цветом радужки, покрыв ее поволокой недовольства, смущенности и хмеля. — Вы можете найти себе другую компанию. Столько прелестных девушек вокруг, которые обязательно отметят Вашу внешность, хвост и находчивость.

— Мне и здесь неплохо, — пародируя его речь, проговорил медленно, с придыханием собеседник. — Как я вижу, Вы одиноки, кр... Да, красавица.

— Отстань от парнишки, находчивый ты наш. У него и так проблемы, без твоего вмешательства, — Реббека прошла до улицы, держа в руках целую стопку старых, разваливающихся от времени книг.

— Ух, проблемы есть у всех. Хотя мне будет интересно, что с тобой... Имя?

— Катси, меня зовут Катси, — покраснев, наш герой запустил трясущиеся пальцы в волосы и прикрыл глаза. — Право, моя рутина скучна.

— И она связана с хвостом, не так ли? У нас, в средней зоне, никогда не предпринимают таких мер, — щеку обдало теплым дыханием. Наглый юноша находился слишком близко, намного ближе, чем этого позволял этикет или комфортность Катси.

— Вы проницательны, но вряд ли я могу Вас за это похвалить, — он отклонил голову в сторону, распахивая глаза. Клонило ко сну. Паренек слишком обходителен, это его когда-нибудь погубит. Да и Маркуса рядом нет, чтобы отгородить своего знакомого от этих нападок. С осознанием мысли, что он один и никого рядом нет, чтобы ему помочь — ему стало не по себе. Он не смел более шевелиться, находясь на грани. Нет, к этому судьба парнишку не готовила.

— А покажи свой хвост, — Фур ластился рядом, почти налегая на Катси своим телом. Его урчащий, вкрадчивый голос и смелые движения незаметно, неспешно обволакивали паренька в пьяную дрему. Кат знал, что вино пить было противопоказано, вот теперь и расплачивался за это.

Отодвинувшись, насколько это было возможно, он несколько смущенно и резко ответил:

— Нет.

Первое, что почувствовал после своего пробуждение Катси, была боль. Голова раскалывалась на части, перед глазами проносились разноцветные круги, во рту чувствовался противный вкус. Раньше он никогда так не просыпался. Обычно пробуждение сопровождалось лишь кратковременной слабостью и дезориентацией в пространстве.

Со стоном подняв голову, парень кое-как открыл глаза и понял несколько вещей, которые ему явно не понравились, но в силу его недееспособности просто привели к тихим чертыханиям и пытками встать. Катс находился не дома и даже не в том заведении, в котором его споили. Его кто-то притащил к себе. А кто это, паренек узнал, когда опустил взгляд чуть в сторону и заметил мирно спящего рядом со страдальческим выражением лица Фуриуса, укрывавшегося тем же колючим одеялом, что и наш герой. Еще больше не понравилась Кату, что они были оба нагими.

Болела не только голова, но и все тело, начиная с пальцев и заканчивая поясницей. Это наводило на одну не самую радужную мысль. Похмелье как рукой сняло. Пытаясь растормошить вчерашнего знакомого, Катси вылавливал из памяти мелкие детали, мимолетные эмоции.

Начиналось все вполне мирно, со скрипа лестничной ступени. Беловатое дерево с остатками грязи будто навечно отпечаталось в мозгу, попутно воспроизводя этот несколько неприятный звук. Парнишка точно знал, что шел не сам, а его вели, чуть ли не волоча. Это был Фур? Вероятнее всего.

Также очень интересной деталью, всплывшей перед глазами, были насмешливые зеленые глаза перед его лицом. В них где-то на глубине собрался тщательно запрятанный страх. Катс его повалил на пол и, кажется, сделал что-то не совсем для себя типичное и совершенно неожиданное, если этот наглец испугался. Что же наш герой сумел сделать?

Разбудить Фуриуса не так и сложно, нужно лишь дотронуться до его носа и несильно по нему щелкнуть.

— Ох, это ты, красавица Катси, — зевая и хрустя позвонками шеи, тихо и невнятно проговорил обладатель рыжего хвоста. – Если в следующий раз будешь в таком же состоянии, ко мне не обращайся. Ты зверь в обличии цветка, и вино есть один из способов его в тебе пробудить.

Подмигнув, он потянул на себя одеяло, упрямо пытаясь вытянуть его кончики из внезапно цепких пальцев Ката, который не хотел расставаться с единственной вещью, прикрывающей его наготу. Поняв глупость своих попыток, фамильярная личность отпустила составляющую постельного белья (отчего паренек упал на пол и ударился и без того бедной головой о пол) и встал, совершенно не стесняясь своего вида.

Заметив потупившийся взгляд знакомого, он повернулся к нему спиной и направился в другую комнату.

— А что ты краснеешь, красавица? Ранее ты была не настолько стеснительной. Вон, даже сама меня и раздела, — Катс округлил глаза, не понимая, как такое могло произойти, — мол, в таком виде ты и спать будешь?! Нет, пока ты при мне – ходишь чистым и моешься каждый день. Миледи, Вы были потрясающи, — склонив голову в издевательском поклоне, он наконец ушел совсем.

— О Боже, чем я так нагрешил? – жалобно простонал парнишка, потирая затылок. Он чувствовал страх пред неизвестностью. Мало, вдруг они… Нет, этого даже и продолжать нельзя. Слишком постыдно. А если бы Спера или Тимиор были рядом? – Чтобы я хотя бы раз, да прикоснулся к незнакомому… И пил это больше, чем могу себе позволить... Я и не помню, что было. Стоп, а кто платил?

Вскочив, Кат хотел завернуться в одеяло и искать этого наглеца, но потом подумал, что было бы неплохо и одеться. В поисках одежды он заметил обстановку комнаты не как нечто темное, а уже более подробнее: с мебелью, приблизительными цветами стен и потолка с полом, вещами и порядком. Окна занавешены, плотные шторы фиолетово-красного цвета почти не пропускали утренний свет. На полу осела пыль, разбросаны вещи. Штукатурка с потолка вокруг большой и несуразной люстры начала осыпаться.

Свои вещи Катси нашел, что было неожиданностью, аккуратно сложенными на подоконнике ровной стопочкой. Выглядели они так, словно наш герой забыл об их стирке месяца на четыре, не меньше.
Брезгливо надев помятую и пахнущую потом одежду на вполне чистое тело, паренек отправился бродить по коридорам жилья Фура.

— Странно, я думал, что оно меньше, — встряхнув головой и расчесав спутавшиеся пряди ногтями, он зашел в кухню, поражаясь ее заброшенности. Не бардаку, а именно заброшенности. Никто на ней не был эти полутора лет, пока ее хозяин скрывался. Усевшись на один из холодных железных стульев, Катси глубоко вздохнул. — Он видел меня обнаженным. Он видел мой хвост. Я не знаю, что делать.

— Красавица проницательна, спешу заметить. А хвостик мил, хоть и короток. В пятнышку, горчичного цвета. Пардон, что заставил Вас, миледи, смутиться. Этого я, к сожалению, хотел добиться.

В проеме показался Фур с полотенцем на бедрах и зубной пастой на щеках. Он улыбался.

— Почему меня ты зовешь леди? — Катси сидел на кухне, согревая руки о кружку кофе в своих руках. За прошедшее время он изменился: стал более крепким, черты лица заострились. Теперь наш герой выше Фуриуса, хотя и уступал ему по комплекции. — Ты сам же больше на нее смахиваешь. Я тебя не понимаю.

Он медленно и устало преподнес чашку к губам, вдыхая запах напитка. Обычное кофе, растворимое, без сахара и ароматизаторов. Более качественного и дорогого они просто не могут позволить. Щурясь на утренний свет из окна, недавно разбитого какими-то злопамятными подростками, парень, нахмурившись, одним глотком осушил кружку, не чувствуя вкуса, обжигая язык и небо.

— Увы, к несчастью, ты прав, — откликнулся владелец кухни, раскладывая по баночкам разноцветные травы с приятными и не очень запахами. Он искал подходящую приправу для яичницы, так как обычную ему есть надоело. К сожалению, не нашел и вернулся к исходной точке приготовления этого блюда. — Но я не могу ничего поделать, придется смириться.

Скорбно кивнув, он отвлекся, отчего не уследил за своими руками. Куриное яйцо упало и разбилось, оставив на пыльном полу желтоватый липкий след.

— Черт! — тихо воскликнул парень, пытаясь собрать потерянное в ладони. У него это не получалось, и он злился еще больше. — Так и знал, что не надо было идти в тот магазин. Эта чертова попрошайка виновата. Блин, как только я ее вижу, у меня случаются неприятности.

— Ты просто слишком невнимателен, — Кат чуть-чуть поерзал на железном стуле, но помогать сожителю не стал. Фуриус не любил, когда ему лезли под руку, обвиняли в чем-то — за прошедшее время паренек это отлично понял. Снисходительно улыбнувшись сокрушающемуся, он поставил пустую чашку с остатками растворенного сахара на стол и застегнул выходную рубашку на все пуговицы. — Не нервничай, все будет хорошо, дорогой. И ничего не бойся, никаких суеверий. Все это глупости, сказки.

Фур фыркнул, но промолчал на эти слова, взяв плошку и перелив разлившиеся желток и белок в чашку для кота. Затем он, вспомнив, что кота уже нет этак несколько недель — неудачно перешел дорогу — свалил все туда же, куда поставил чашку Катси. Помыв руки, выкручивая их под немыслимым углом, не дотрагиваясь до кучи грязной посуды, и вытерев их о свои еще пижамные штаны, он присел на корточки подле собеседника. Взяв его теплые ладони в свои и сжав запястья пальцами, он заглянул в его глаза:

— Никогда не отговаривай меня от моей веры. Я знаю множество примет, и они чаще всего сбываются. Однажды я забыл любимый кулон и попался на выезде из страны, хотя, этого произойти никак не должно. Я все продумал, каждую мелочь, подкупил всех свидетелей, отдав львиную долю сбережений, уничтожил все улики, подтасовал алиби, но то ли следователь так хотел надо мной позабавиться, то ли ему подкинули идею — меня поймали. А потом, когда я вышел, то нашел почти сразу же свой счастливый талисман и встретил тебя. Разве после этого я не могу не предаваться суевериям? — в глазах Фура проскользнула грусть и скрываемое презрение. Кат моргнул, и все снова растворилось в яркой зелени. Наваждение? Вряд ли. Всего лишь прошлое.

Наш герой высвободил одну руку из захвата и потрепал своего сожителя по рыжей, с белыми прядями голове, будто успокаивая. Он знал, что было что-то у него плохое после поимки, но Фуриус предпочел скрыть неприятные для слуха подробности, оставив лишь забавные истории и недовольство на следящих за порядком. Хотелось услышать из уст все, без недомолвок и отговорок, пусть даже Катси и догадывается, о чем он умалчивает.

— Ну да, не стоит предаваться грусти и страху. Тем более это мешает тебе и мне. Нужно забыть, — юноша переменился, снова став смелым и наглым, как обычно, после подобных вспышек. Хитро улыбнувшись, он уже с придыханием продолжил: — Знаешь, ты красивая роза среди остальных ромашек. Мне жаль, что роза непорочна. Но исправить это я смогу после того, как буду готов.

Наклонившись чуть ниже, к его бедрам, он провел указательным пальцам по темным джинсам парнишки, оставляя легкую щекотку. Расстегнув ремень и припав губами к его коленке, он слегка укусил кожу через плотную ткань и потянул «собачку» вниз.

— Но ведь это не настолько срочно. Можно поступить иначе...