- Хочешь - убей.
От этих слов Хакуёко рассмеялся. Он и до этого едва сдерживал смех, а тут уж сил не было выглядеть серьезным и строить из себя злодея с жаждой убийств. Нет, Хаку в действительности не собирался убивать эту лесную, поскольку она могла ему ещё пригодиться. Удивительно, что она была готова так легко расстаться с жизнью. «Какая излишняя наивность», - не переставая звонко хохотать подумал про себя Ёко. Одиночку всегда смешили подобные ситуации. Любой бы призадумался... Любой нормальный призадумался бы о стоимости собственной жизни вместе со шкурой. Героизм никогда не был достойной платой за жизнь, оттого красноглазому и стало смешно.
- Если хочешь, убивай. Мне себя не жалко. А насчёт банды я и не такие сказки слышала. У нас такие байки старейшины совсем маленьким рассказывают.
- Пф, и что? - почти сквозь слёзы, спросил Хакуёко, более-менее успокоившись и перестав заливаться смехом. Конечно, долго и громко смеяться хорошо, но потом от такого смеха живот болеть начинает. - Меня мало волнует то, какие басни рассказывают у вас эти ваши старики, факт в том, что различного рода банды существуют. Возможно, о их существовании не известно не то что вам, но и даже мне, одиночке. А насчёт жалости... Ты действительно думаешь, что все коты станут думать убивать тебя или нет? Насколько я знаю, девять жизней имеется в наличии только у главы племени, а не у рядовых подданных. Жизнь одна, её беречь надо. А коли себя не жалко - иди в город, там тебе помогут, - под конец реплики Хакуёко брезгливо поморщился. Кот не мог понять тех, кому было «себя не жалко». Не ценишь жизнь - отпусти. Ну, если говорить понятно и прямо, то всё идёт к самоубийству. Но не в этом даже суть.
Солнце, несмотря ни на что, медленно и постепенно поднималось и, кажется, уже скоро готовилось скатиться по какой-то невидимой глазу и вообще восприятию горке вниз, за горизонт. И ночь наступит. «Где-то надо переночевать», - промелькнула мысль в голове у юнца, который, будучи слишком порывистым и непостоянным, уже успел отойти от кошки и разглядывать второй за день куст, при этом разрезая его осторожно когтями, пытаясь сотворить из зелени что-то непонятное. Скорее всего, это «что-то непонятное» в итоге станет абстракцией, ибо бывший когда-то листом, кусок зеленой материи был исполосован вдоль и немного поперёк. «Больше похоже на клетку», - почему-то именно такая ассоциация возникла у красноглазого в этот момент. «Ненавижу», - со злости он примял лист по земле и присыпал немного землей, чтобы больше не видеть своё недо-творчество. Покосившись на кошку, Хакуёко зевнул и, обойдя собеседницу кругом (непонятно для какой цели, вероятно, чтобы размять немного онемевшие лапы), спросил:
- А где мне можно будет переночевать? Думаю, что в лагерь меня вряд ли впустят. А идти в город долго, да и надо как-то реку переплыть, а ближе к вечеру холодно становится, - Хаку смерил Лисичку выжидающим взглядом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Наверное, он производил довольно странное впечатление: то выглядел приветливым и вёл себя, соответственно, так же приветливо, то становился нахальным и резким, не говоря уже о грубости, то начинал угрожать, то вдруг, полностью переменившись в лице, становился спокойным, будто отреченным, задумавшимся о чём-то. Эти резкие перемены настроения многих бесили и выводили из себя, почему у них появлялось сильное, едва подавляемое желание заехать Хакуёко по морде, да так, чтобы не очнулся больше и не доставал.

- Иди влево, там ущелье. От ветра, конечно, не защищено, но хоть что-то. Иди влево и прямо, затем сверни в сторону большого куста остролиста. За ним ущелье.
- Угу. Ясно, - кивнул Хакуёко, заметив зевок своей собеседницы. Для сна было ещё рано. Ну, так казалось красноглазому. Он покосился на рыжую и с язвительной усмешкой заметил: - Детишкам пора спать~, разве нет?
Кошка тем временем опять задумалась. Когда кто-то углубляется в свои мысли это всегда заметно. Выражение лица «думающего» всегда сильно отличается от выражения лица «действующего» или хотя бы «говорящего». У того, кто думает, лицо становится отстранённым, мечтательным, иногда лучащимся, иногда мрачным, в зависимости от тех мыслей, которые наполняют голову существа. Хаку нередко любил наблюдать за тем выражением лица, когда его собеседник уходил глубоко в себя, в свои домыслы, идеи. Здорово бывает уметь читать всё то, что рождается у кого-то в голове. Впрочем, смотря с какой стороны посмотреть. Иногда слышать все мысли твоего собеседника бывает крайне неприятно и стыдно. Но, так или иначе, телепатией Хаку никогда не страдал. Он просто кот. Такой, каких тысячи. Может больше. Может меньше.
- А я тебе нравлюсь? - вопросы в голове Ёко всплывали сами собой, непонято откуда и непонятно почему. Редкий случай, чтобы красноглазый мог ответить, какие рассуждения вызвали поставленный вопрос. Они возникали ниоткуда и чаще всего озвучивались. В лучшем случае кот получал на них ответ, в худшем - вопросы таяли невидимой дымкой в воздухе, оставляя после себя странную, особенно тяжелую тишину, которую сложно чем-то заполнить. Даже последующий интересный разговор не способен окончательно истребить чувство осадка и какой-то не столько неприязни, сколько какой-то холодности. Тем не менее, вопросы были, да и сейчас он был озвучен. Хаку абсолютно не был смущен тем, что спросил кое-что не очень приличное. Симпатии - дело личное, иногда даже интимное, но какое дело до этого красноглазому юнцу? Что казалось чувств к племенной целительнице, то Ёко относился к ней слишком неоднозначно, чтобы дать исчерпывающий ответ, если кошка решит переспросить.
Вечер неумолимо приближался и идти в город, ну или хотя бы намереваться туда отправиться, было бы по меньшей мере бессмысленно и глупо, поэтому Хакуёко окончательно убедился в том, что стоит идти в ущелье. Но идти туда одному несколько опасно, поскольку есть вероятность быть замеченным. А если его заметят вместе с целительницей, то влетит не только ему, но и ей заодно. «Скорее всего, обо мне забудут быстрее, чем о предательстве ихней целительницы», - отметил про себя одиночка, косясь куда-то в сторону ущелья.
- Ты ведь проводишь меня к ущелью? - Хаку повернулся лицом к кошке, смерив её «умоляющими» глазами. Понятное дело, заблудиться он не мог. Просто ему было скучно идти туда в одиночестве. Да и опасно было это. Оглядевшись, Хакуёко подумал, что стоило бы поторопиться, чтобы не топать к месту назначения в кромешной темноте ночной.
Время шло. Вечер надвигался. Холодало. Ночью всегда холоднее, чем днём. Это всем давно известно. В пустыне, например, днём очень жарко, а в тёмное время суток несравнимо холоднее. Разброс температур очень большой. А ещё там воды мало. И скорпионы водятся. По крайней мере, так рассказывал кто-то Хаку. Он не верил. Он редко верил рассказам о чем-то слишком далёком и неизведанным. В существовании насекомых, которых назвали «скорпионами», красноглазый сомневался. Он их не видел. Не знает, есть они или просто байка заскучавшего собеседника.